Родился и вырос в Минске. Там и детство прошло, в рабочем районе. Играли, как все мальчишки тех лет, в футбол, хоккей, казаков-разбойников... Я очень любил спорт и турслеты. Всегда тянуло в леса, к кострам... Впервые гитару взял в 7-м классе. Тогда были очень модными "Deep Purple", "Led Zeppelin", The beatles", "Машина времени"... В классе организовали группу, начали играть в меру своих сил - все без образования музыкального были. В восьмом классе написал первую песенку, и пошло, и поехало... К 18-и годам было написано уже порядка сорока песен с музыкой (так, ничего особенного...) 
По призыву в армию хотел попасть в морскую пехоту. В юности мне казалось, что морпех это круче чем десантник, к тому же море очень люблю! Но на призывной комиссии четко спросили: "Десантником хочешь быть?" На что я ответил: "Естественно!" После чего успешно был зачислен в ВДВ, и не скрывал своей радости...
Когда нас уже везли в учебку, старослужащие проболтались, что после ждет Афган. Тут гордости не было предела! Дважды пытались оставить меня в постсоставе, в Фергане, но я, конечно, отказался. Я был высокорослый парень, служить попал в первую роту, все показухи и спортивные праздники выполняло именно наше подразделение. Даже в горном лагере выполнили норматив альпиниста СССР только мы. Много проводили времени в горах, в общем готовили себя к войне... молодые были, настоящего боевого братства хотелось изведать... 
В армии нет правил - есть Устав и Порядок... Потом еще раз все круто поменялось, уже в Афгане. Потому что там уже есть Устав и ВОЙНА со своими законами. Мне повезло, я очень много видел людей: плохих и хороших, разных... Я внимательно изучал их судьбы - мне почему-то было всегда интересно воспринимать жизнь через судьбы людей. У незаметного на первый взгляд заморыша вдруг вырисовывался характер, проявлялась сильная харизма. И напротив, человек, который год был на острие боевой славы, казался мужественным и бесстрашным, к дембелю ломался и плакал... Я никого никогда не осуждал, понимал, что все очень сложно и серьезно. Это огромный опыт в двадцать лет.
Все песни, что написаны в Афгане, в основе своей имели реальных героев, реальные переживания. Одно из желаний, которое руководило творческим процессом, - в песнях отразить все то, что было с нами. Все, что приходилось слышать на службе, (надо признать, не так много песен) было ужасно для меня нудно и тоскливо. Я совершенно в другом ритме все видел и воспринимал. Вот и начал сам писать по-тихоньку... У саперов был "дембель" ("погремуха" его была "Монстр" - он умер уже...) родом из Киева. Замечательный гитарист, отличный, талантливый парень... Мы с ним сдружились и часто показывали какие-то рисунки на гитаре друг другу.
Слушателями были прежде всего мои товарищи - для них и писал. Вообще надо сказать, что почти до дембеля мои песни, которых набралось порядка 12-15, знали немногие. Случайно совсем они попали к одному офицеру, и он в восторге растиражировал их для офицерского состава полка. Тут все и началось... Когда мне оставалось служить всего месяц, легендарный ком.полка. Востротин пригласил меня лично выступить перед личным составом. Я был горд. Моя известность меня не застала - вскоре я уехал домой. Но несколько лет назад, на встрече полка, которая ежегодно проходит в Москве, собирая ребят из всего СНГ, кто-то неожиданно представил меня в микрофон. Незнакомые люди подходили и брали авторгаф, очень тепло отзывались о моих песнях, а один парень долго тряс руку, говоря совершенно невероятное: "Ты для меня как Джон Леннон, мои дети выросли на твоих песнях..." Даже Валерий Востротин сказал мне, что все мои песни наизусть знают его дети. Наверное, самое главное для меня - искренность этих слов. Я своими афганскими песнями никогда не бравировал и редко их пел "на гражданке"...
Записи расходились по кассетникам, особенно после концерта - ребята и офицеры часто стали приглашать для того, чтобы на их магнитофон я записал песни. Я не отказывался, можно сказать, это было "в кайф". Я был уже гражданский, ждал борт, отправку в Союз, времени свободного было много - ходил и записывал...
Нет, не часто и уже совсем по-другому, чем раньше. Спустя год - полтора я понял, что рассказывать о войне нет смысла, все равно никто ничего не понимает. Понять войну можно только физиологически пережив ее. Точно так же, как смерть мамы или рождение твоего ребенка ты никогда не поймешь, не пережив сам... 
Наверное, стоит сказать о первом впечатлении: мы прибыли молодыми солдатами в Баграм, а полк был на боевых, вернулись только через четыре дня... Все помнится, как будто вчера: выстраивались в ряд "КАМАЗы", из них вываливались черные загорелые парни с огромными рюкзаками и автоматами, пыльные и грязные... С каким восхищением мы, молодые и зеленые, смотрели на то, как спокойно и медленно они проходили мимо нас после серьезной операции и боев...
Через месяц службы в ВДВ, да еще в одной из самых элитных и трудных учебок (Фергана) я понял, что есть люди, которые имеют право не служить в армии. У многих ломается не только психика, но и жизнь - и я таких видел. Надо стремиться все же к добровольному комплектованию армии, при которой, впрочем, государство, привлекая людей на службу, и отвечало бы за них потом... Но это в идеале, конечно...
Примерно через три месяца после возвращения домой начались "ломки". Мы с другом, с которым уходили в Афган, вдруг поймали себя на мысли, что наченаем "ржаветь". Тот ритм и та психология начали давать о себе знать в мирной жизни. Мы были хорошими солдатами, мы умели воевать, мы себя комфортно чувствовали там и захотели обратно, причем обдуманно и серьезно. Два десантника двухметрового роста, гордость и опора ВДВ, как мы шутили, штурмом брали военкомат и требовали, чтобы нас отправили назад на добровольной основе. "Ну в крайнем случае в Анголу пошлите!" - говорили мы, тогда там тоже были боевые действия... Нас вежливо послали оттутда и сказали, что бы не дурили голову никому. Мне странно до сих пор, почему тогда крепких боевых парней, рвущихся в строй, оставили без дела. Но мы не остановились - пришли в приемную КГБ с тем же вопросом. Нам очень серьезно и спокойно ответили: "Мы бы вас взяли, но как минимум вы должны быть прапорщиками..." На этом наши скитания закончились. В ОМОН мы почему-то не хотели идти...
Потом я понял, что войну из себя надо отпустить. Это очень важно - не жить прошлым, а жить будущим. И это не просто, но надо постараться... Нам с другом в итоге это удалось. Вместо того, чтобы пить и тужить о своей судьбе, мы стали растить детей, ездить на охоту, ловить рыбу, греться у котра с понимаем того, что жизнь - созидающая и позитивная, а война разрущающая и негативная. С тем и живем! Сейчас работаю в Москве. Слава Богу, в столице есть хорошие товарищи и друзья, в том числе однополчане, что особенно приятно. Пытаемся держаться в месте, ведь нас объеденяет многое...
Пишу редко. За последние пять - семь лет написано всего 15 песен, самых разных: и лирических, и смешных, и грустных, и походных. Хотелось бы записать диск, и в ближайшие полгода займусь этим.
Самое заветное желание меняется с течением времени. Я очень позитивный человек, и в глобальном масштабе мечтаю, чтобы все были счастливы и здоровы.
РОДИНА для меня - это конкретное мето. Сто шестьдесят километров от Минска, там, где иногда по выходным горит костер, и с друзьями я жарю мясо на углях и пеку картошку...
К вере отношусь серьезно. С возрастом я осознал истинное значение слов "вера", "надежда", "любовь". В них все сказано...