Интервью с Виталием Червонным от интернет-издания Думская, г. Одесса
⁣«Думская»: Виталий, расскажите, с чего началась ваша песенная карьера?

В.Ч.: Не поверите, свою первую песню я спел, когда мне было семь месяцев. Просто у изголовья моей кроватки стоял патефон, и вот однажды 
я выдал что-то похожее на «Темная ночь, только пули свистят по степи». Бабушка побежала к моей маме с криками «В ребенка нечистая сила 
вселилась». Вот так во мне эта нечистая сила поет и до сих пор. Потом, в два с половиной года, я учил родителей, как петь про валенки. Потом я поступил в музыкальное училище, но так как эстрадного пения тогда не было, я учился этому сам – слушал «Битлз» и «Би Джис» и пытался повторять. Достать их пластинки было сложно – помню, ходил на сходки в парк Шевченко и во Дворец студентов, откуда нас гоняла милиция.
«Думская»: А помните свое первое место работы?
В.Ч.: После учебы я полтора года проработал в одесской Филармонии, где об меня буквально вытирали ноги. Тогда же там работал и Роман Карцев, которому тоже доставалось от начальства. Он был настолько жалок, что спрашивал мнение о своих выступлениях у уборщиц. Успех всех нас ждал за пределами Одессы. В 1975 году меня пригласили работать в Элистинскую филармонию, что в столице Калмыкии. Потом гастролировал в составе ансамблей по Дальнему Востоку, объездил всю Колыму в демисезонном пальтишке при 60-градусных морозах.
«Думская»: Как судьба свела вас с белорусским коллективом?
В.Ч.: С ансамблем «Сябры» я впервые встретился в Магаданском аэропорту. Тогда я уже работал в Благовещенской филармонии, директор которой и привел меня на прослушивание к руководителю «Сябров» Валентину Бадьярову. Тогда эта бригада была еще никому не известна, но я знал уже все их песни. Дело в том, что у меня очень сильная память, помню сотни песен наизусть. Бадьяров был очень удивлен этому, долго молчал, и когда я уже собрался уходить, он меня окликнул и сказал срочно приступать к работе. Чтобы уволиться из филармонии, пришлось просить маму, чтобы она мне прислала телеграмму из военкомата. Так 1 апреля 1977-го года круто поменялась моя судьба.
«Думская»: Были ли какие-то особые требования к участникам коллектива? И наоборот, какие требования группа предъявляла к организаторам гастролей? Существовало ли такое понятие, как «райдер»?
В.Ч.: Никаких запретов и требований не было, наш руководитель работал по европейской системе. Разве что перед концертами нельзя было употреблять алкоголь. Ну а после, конечно, случалось. Впрочем, все, кто тогда злоупотреблял, к сожалению, сейчас уже лежат в земле. Что касается, райдеров, то технический райдер не нужен был, так как у нас было две фуры своей аппаратуры, а насчет бытового райдера мы как-то даже не думали. Это современные артисты заранее оговаривают даже количество полотенец в ванной комнате, тогда это было совсем по-другому.
«Думская»: приходилось ли выступать перед сильными мира сего? На дачах, например?
В.Ч.: Частные концерты тогда не практиковались — за этим строго следили компетентные органы. Мы выступали в Кремлевском дворце съездов, на Лужниках, были в Чернобыле, когда там случилась катастрофа, на БАМе, на Байконуре, где я видел старт космического корабля, на Колыме. Были и в Афганистане в гостях у генерала Громова. Оттуда я вернулся другим человеком — увидел, как наши солдаты отдают свои жизни. В целом нас никогда не волновало, кто слушает нас в отдельности, нам было важно, чтобы публика была довольна. Чем ее больше, тем лучше.

«Думская»: Кстати, насчет публики. У вас были навязчивые поклонницы?
В.Ч.: Конечно, как у всех. Однажды ко мне ворвалась одна из фанаток и начала приставать. Когда я ей сказал твердое «нет», она начала угрожать, что на следующем концерте вместе с цветами вынесет на сцену кислоту и обольет меня. Я ее выставил за дверь… К счастью, последствий этот инцидент не имел.
«Думская»: «Сябры» были популярной группой. Отражалось ли это на гонорарах?
В.Ч.: В филармонии я зарабатывал 5 рублей 50 копеек за концерт. В месяц выходило 95 рублей. В «Сябрах», уже став лауреатом всесоюзных конкурсов, за концерт я получал 18 рублей, работая в переполненных залах. Но было ограничение – за квартал я имел право отработать не более 45 концертов. За первую пластинку я получил 56 рублей, а за последнюю – 85 рублей, хотя они расходились миллионными тиражами и каждая стоила около 2,5 руб. Миллионером я не стал. Но я не в обиде, ведь такая система позволяла существовать всем относительно безбедно, а не как сейчас, когда есть безумно богатые и нищие. А развитие культуры определяют «Пающие трусы».
«Думская»: Приходилось ли сталкиваться с цензурой?
В.Ч.: Я вообще в цензуре ничего плохого не вижу, ведь то, что происходит сейчас, когда никто ни за что не отвечает, ни в какие ворота не лезет. К сожалению, сейчас искусство потеряло роль воспитателя, оно только развлекает. И как выразился кто-то из юмористов, – это дискотека на кладбище. Тогда цензурой были мы сами. Лично я переделывал многие тексты – исправлял неточности, глупости, убирал неграмотность. Конечно, была и другая цензура, государственная, которая порой действительно мешала. Хватало и совсем уж дурацких запретов. Например, нам запрещали длинные волосы, которые я прятал под воротник пиджака, и запрещали танцевать во время исполнения песен. Я говорил в таких случаях: «Ну тогда прибейте нам ножки гвоздиками к сцене». Это было абсурдно. Кстати, насчет моих волос — на одном из концертов мы встретились с Леонтьевым, он тогда был коротко стриженным блондином. Он долго на меня смотрел, а в следующую нашу встречу был уже с длинными черными волосами.
«Думская»: Как сложилась судьба «Сябров» и ваша после распада Союза?
- Коллектив развалился, потом, правда, его снова собрал другой солист Анатолий Ярмоленко, только вместо старых участников сейчас в группе его родственники. Мне предложили уже 1990-х спеть несколько одесских песен для диска «Ах, Одесса!», который записывали специально для наших иммигрантов в Канаде. Обидно, правда, что на некоторых наших сайтах в качестве исполнителя фигурирует некий Г. Плотник. Вот так…

Но сейчас старые «Сябры» возрождаются. Валентин Бадьяров решил собрать нас в ансамбле «International Группа Бад'яpова». Получился довольно разношерстный коллектив – Альберт Асадулин из «Поющих гитар», Леонид Борткевич из «Песняров», композитор Олег Иванов и Давид Тухманов, музыканты из «Веселых Ребят» и «Араксы», ну и я. Но это первая ласточка на пути воссоединения Украины, России и Белоруссии, хотя бы культурного. Мы хотим, чтобы в искусство вернулась моральная составляющая. Не хочется высокопарно говорить, но наши песни были добрыми и светлыми.

Родился наш герой в 1952-м году на Молдаванке. Профессиональную карьеру начал солистом Одесской филармонии. С 1977 по 1986-й годы работал в составе белорусского ансамбля «Сябры», дважды становился лауреатом Всесоюзных конкурсов. Его голос звучал на семи дисках-гигантах, записанных ВИА «Сябры», на многих концертных площадках СССР и за рубежом, по телевидению и радио. После ухода из коллектива создал группу «Лексис», а в 1991 году вернулся в Одессу, где и продолжает музыкальную карьеру. Сольный диск «Ах, Одесса», изданный в Канаде, огромным тиражом разошелся во многих странах мира. Сейчас одесситу 60 лет, у него трое детей (в том числе семилетний сын и двухлетняя дочка!) и внуки. Уходить со сцены Виталий Червонный не собирается и говорит, что его с нее только унесут вперед ногами.
Беседовала Надежда Маркевич